Поворот на пять градусов, японский стиль. Черновик. Часть 3. Глава 4. Ксенофобия и ее финансовые выгоды.
Второй день в прошлом я встретил в хорошей компании. Гордый Нобуске, Крысиный Хвост (отозвавшаяся на имя Азами), и её дочка. Мелкий засранец по имени Даичи. Еще одна девочка детсадовского возраста, не назвавшая своего имени. Разумеется, Кику. Упорно молчащая и держащаяся у меня за спиной, так что я не сразу сообразил, что она еще с нами. И я — американец Трэвис. Возраст — девятнадцать часов плюс аномальная петля времени. Если серьезно, подумаю еще, какой возраст себе приписать.
Как мы выбрались на твердую и прохладную землю в Чигасаки — приморском районе города Иокогама, так напились из канавы и повалились спать. Температура воздуха — комфортная, а день выдался уж больно насыщенным.
Но утро, в отличие от компании, оказалось недобрым. Причем исключительно по моей вине.
На относительно свежую голову я сразу вспомнил пару грандиозных ляпов, совершенных во вчерашней запарке.
Первое, я не подобрал череп с серебряными зубами. Он имел ведь какое-то отношение к моему попаданию. Перенос совсем не походил на природную аномалию. Больше сходства — с магическим ритуалом, оставленным в лесу готовым к действию, как пистолет со взведенным курком. Исследовать кости, поспрашивать знающих людей, и глядишь прикоснулся бы к тайному миру магии.
Но. Найти череп после землетрясения и огненного шторма, при том что я успел отмахать и проплыть за день от мельком виденного места километров пятьдесят — не то чтобы совсем невозможно, но для идеального титана, а не слабого человечка вроде меня. Так что зарубаю на носу. Волшебный паровоз в школу Хогвартс уехал, рельсы украли, а на месте вокзала построили гипермаркет.
Второй ляп — моя ветровка. Ведь там была куча подсказок для разработки передовых технологий. Одна тефлоновая подкладка и болоневый верх много чего стоят. А кнопки с застежкой «молния» — это вообще потенциально золотое дно.
Так что придется обходиться при прогрессорстве «молнией» в моих джинсах. Вот так и представляю. Захожу в роскошный зал. Полированое дерево, свечи и лампочки накаливания, жирные капиталисты в сюртуках и черных брюках с острыми стрелками выстроились полукругом. И я такой самоуверенный в одних грязных штанах.
— Вы все станете еще богаче! Смотрите на мою правую руку, если хотите узнать секрет успеха!
И когда на мне скрещивается десяток взглядов, я торжественно расстегиваю ширинку.
Вернувшись из мира мечтаний и возможностей, я ощутил, что желудок мечтами не насытился. Значит, придется искать пропитание. Должны же приехать хоть полевые кухни, хоть медсестры из Красного Креста. Или хотя бы белый пароход, полный американских морпехов с шоколадками в руках.
Нобуске, похоже, мыслил аналогично. Усадил молчаливую девочку на спину, и потопал на юг. Перед тем дав мне «ценное указание». Идти с засранцем на север, прибиться туда, где кормят, и вернуться к закату.
Ну, хоть какая-то определенность. Кику ведь не удостоилась даже одного слова. Будто ее здесь и не было. Так что уже мне пришлось командовать «держись рядом». Хорошо, сдержался и не скомандовал «к ноге». Было у меня жуткое подозреньице, что девушка эту команду выполнит.
На день удалось прибиться к команде, сносящих полосу домов в противопожарных целях. В ту ночь пожар сюда не дошел, но все еще могло поменяться.Кику взялась присматривать за детьми, ну и потихоньку экипировала свой гардероб. Причем не мародерством, а благодаря дарам. Хорошо быть красивой. А я таскал балки, выбивал их же импровизированным молотком, и даже валил целые стены.
Кормежка была…сносной. Количество никто не ограничивал, а отсутствие выбора блюд — это нормально в условиях катастрофы. Нашелся рис, котел, топливо, даже какие-то специи и пачка сушеной рыбки «нибоси» — вроде таранки. Морепродукты я припрятал в спешно свернутую из подобранной простыни котомку. Пригодятся, если Нобуске или Азами не повезет.
А когда солнце исчезло на западе за хребтом Танзава (Фудзи, вопреки ожиданиям, я так и не увидел), наша тройка беженцев поплелась обратно к реке, в точку сбора.
Стемнело намного быстрее, чем я рассчитывал. Вечерняя заря то и дело пряталась за крышами, улицы петляли и вели в тупики. И уже через полчаса мне пришлось позвать Кику и шепотом, чтобы не позориться на всю улицу, признаться. Что всемогущий спаситель Трэвис заблудился.
Кику задумалась, Даичи продолжал сопеть во сне у меня под ухом. А я отступил в тень, чтобы попробовать рассмотреть в мутном небе звезды и сориентироваться по сторонам света. И в этот момент скрипнула калитка, как раз через проезжую часть.
Почти догоревший закат и неверные тени от зарева пожара на севере привели к тому, что вышедший старичок нас не заметил. А вот сам был виден, пусть и как силуэт. И были видны его достаточно странные манипуляции.
Вот он нагибается, качается из стороны в сторону. Блеск стекла. Затем выпрямляется, ставит что-то массивное на землю. Возится с калиткой, судя по звукам — запирает её на ключ. Затем, с хеканьем, поднимает и бросает через низенький забор… оплетенную бутыль? Глухой стук — бутыль, похоже, не разбилась. Что и зачем он делает, он же только что из-за этого забора вышел?
И тут дело запахло керосином. Без всяких переносных смыслов, донесся запах горючки.
Еще пару секунд мои глаза и нос отказывались принимать происходящее за реальность, но тут треснула, разгорелась спичка. И я разглядел во всех деталях, как лысый, сгорбленный старичок, стоя ко мне в четверть разворота, поджигает кучку тряпья. Судя по тому, как она занялась — керосина хватило. А затем пламя побежало по земле, прыгнуло под калиткой, взметнулось над большей частью неразрушенными домами. А старик истошно завопил.
— Корейский бунт! Корейцы поджигают дома! — Что симптоматично, вопил поджигатель по-японски без малейшего акцента.
Я посмотрел на Кику. Та напугана, но быстро сообразила, шепнула мне на ухо.
— Наверное, сумасшедший. Повредился умом от беды. Давай отсюда…
К сожалению, сбежать по-английски не вышло. Даичи от воплей сумасшедшего проснулся, захныкал. А старик крутнулся на звук, подслеповато прищурился, задергался, набрал воздуха в глотку…
— Здесь корейцы! Корейский поджигатель с бабой! — Явно сумасшедшему не помешали бы очки.
Я, уже разозленный, пошел прямо на подонка. Заметает следы, гнида! Как он смеет…
Похоже, я вошел в радиус близорукости старичка-поджигателя, и был вознагражден редким зрелищем. Превращение японских прищуренных глазок в выкаченные глазные яблоки.
— Бей коре…. Йййце… — Голос поджигателя будто заело. — Бей американцев… То есть не бей… — Это я примерился, как бы поудобнее схватить провокатора за шкирку.
Провокатор-поджигатель судорожно всхлипнул, метнулся к охваченной огнем запертой калитке, вытягивая ладонь к замку. И покатился по земле, безумно завывая. Его одежда, пропитанная горючим, вспыхнула как-то вся сразу.
А я последовал совету Кику и рванул в темноту. Нафиг, нафиг. Если я не понимаю, что за безумный бред творится вокруг — лучше держаться подальше от безумцев. И уж точно не спасать таких. Слишком уж у этого персонажа зашкаливает мутность.
К стоянке Нобуске мы добрались за все-то двадцать минут. Повезло, да и от страха скорости прибавилось. А как добрались, вообще чудо случилось. Кику заговорила сама, без понуканий. Вывалив в уши лидера историю столкновения с сумасшедшим за какую-то пару минут.
— Вывеска на фасаде рядом с калиткой была? — Наконец Нобуске удалось вставить свой вопрос в непрерывный поток речи Кику.
А ведь точно. Свисала там деревянная доска на двух цепях. Жаль, темно было, не придал значения.
— Была. — Я ответил, повысив голос, чтобы перекрыть монолог Кику, постепенно скатывающийся в истерический визг.
— Ёба..й урод, чтоб его в аду на свиную тропу, ж..ой вверх посадили, и заставили… — По крайней мере, поток мата неформального командира прекратил истерику бывшей проститутки в зародыше.
— Нобуске, почему он поджигал? — Я не мог стерпеть нетерпение.
— Страховка. — Элитный самец выплюнул слово, как ругательство. — Всё ради денег. Ублюдок надеялся сэкономить на сносе и ремонте лавки-развалюхи. И площадку расчистить, и деньги за ничего получить.
— Это мерзко. Предельная безответственность. — Я выдал вполне очевидную оценку.
— Потому и землетрясение случилось. — В разговор вступила Азами. — Мы стали слишком эгоистичными, материалистами. Эксцентричность процветает, традиции и любовь к Родине — забыты. Поэтому боги решили очистить этот город.
Я с трудом сглотнул вязкую слюну. Конечно, каждый сходит с ума по-своему. Но новорожденный пророк фундаменталистской секты на расстоянии протянутой руки — это уже тенденция. В этот город не пожарные, а дивизия психиатров нужна.
(конец третьей выкладки. Пожалуйста, спрашивайте, что неясно))
