Пакт Франция-СССР. Танковый аспект. Часть 1. «Французик-карапузик»

В декабре 1934 г. Польша и Германия подписали договор о ненападении. Фактически – точно такой же, как и тот, что в 39-ом Германия заключила с СССР. Но, почему-то СССР за этот договор поносят, а Польшу нет. Дураки, аргументируют эту «дифференциацию» своего отношения наличием секретного приложения к договору Германии и СССР, якобы открывшему путь к началу ВМВ – как будто отказ СССР от подписания этого пакта, мог Гитлера остановить!

И, разве договариваясь с Польшей, Германия не обговаривала с тупыми панами возможное участие польской армии в нападении на СССР? Разве Германия и Польша при этом, не обсуждали к общей выгоде «перспективы» этого Пакта относительно будущего захвата и раздела Украины и Прибалтики? Разве после подписания своего пакта, Польша не отгрызла свою малую толику от Германских завоеваний, за что удостоилась от Черчилля прозвища «шакал Европы»? Кто после этого посмеет сказать, что СССР, что-то был должен полякам?

СССР выдвинул войска на территорию Польши только когда её армия была разбита, ублюдочное руководство удрало из страны подобно крысам, бегущим с тонущего корабля т. е. когда государство уже рухнуло в небытиё. Но и тогда Советский Союз лишь вернул то, что поляки украли в 20-ом, установив восточную границу почти по той самой Линии Керзона – определённой союзниками после ПМВ и которую те же поляки растоптали без малейших сомнений и стеснений, пытаясь построить «Великую Польшу от моря до моря».

Но, вернёмся к моменту подписания Польшей и Германией пакта о ненападении. В тот момент, наиболее пострадавшей стороной оказалась как ни странно Франция. После развала Российской Империи, Франция сделала всё возможное, чтоб к востоку от Германии возникла новая сила, в союзе с которой, Франция, могла бы держать Германию между двумя потенциальными фронтами и тем самым гарантировать себе мир.

Только ради этого, французы нафаршировали Польшу самым современным оружием (включая такой «подарочек» как целый танковый полк), наводнили массой военных советников и наглухо закрыли глаза на то, как Польша, подобно бешеной собаке кидается на всех своих соседей, пытаясь отгрызть от них куски побольше. Франции, не меньше чем тупоголовым панам, нужна была Польша большая и сильная. Очень большая и очень сильная. Сильная настолько, чтоб иметь хоть какой-то военный вес в глазах Германии.

И, до прихода Гитлера к власти, эта «французская» система безопасности действовала. Но, едва Гитлер помахал перед поляками сахарной косточкой в виде куска Украины, жадность тут же затмила полякам последние остатки сообразительности и они просто предали своих французских благодетелей, без которых не случилось бы «Чуда на Висле» и вообще не известно, как выглядела бы Польша.

Поляки дали французам чётко понять, что отныне, они не участвуют в каких либо геополитических схемах сдерживания Германии. Отныне, Германия – первая союзница Польши и может делать что угодно, лишь бы её саму не трогала! Точнее поляки очень на это надеялись. Дурачьё. (В СССР же, подписывая пакт ни на минуту не сомневались, что драка не на жизнь, а на смерть с Гитлером неизбежна и пытались её лишь отсрочить).

Проглотив это предательство (кто после этого решится хоть в чём-то упрекать французов, палец о палец не ударивших, когда вермах, по-немецки грубо и неуклюже, имел своего самого преданного союзника Польшу?), Франция начала борьбу за заключение т. н. «Восточного пакта».

Сейчас, наверное, не многие уже знают, что это была за хитрющая комбинация, которая должна была связать круговой порукой и тем самым обезопасить все страны Европы от Бельгии и Франции до СССР и Финляндии, и статья собственно не о «Восточном пакте» (кому интересно всегда смогут найти подробности).

Горячий сторонник идеи «Восточного пакта» премьер-министр Франции Луи Барту поклялся сделать всё от него зависящее, чтоб «пакт» был воплощён в жизнь. Но, ощутив со стороны Англии неприкрытое потакание Германии (которой «Пакт» был не нужен, поскольку полностью связывал ей руки) и прямое противодействие своим усилиям, он заявил, что если идея «Восточного пакта» провалится, Франция просто заключит с СССР полномасштабный военно-оборонительный союз, поддержать который, по его словам, были не прочь Чехословакия и Румыния.

(Премьер-министр Франции Луи Барту)

Но, как и следовало ожидать, Барту был убит во время своей встречи с королём Югославии Александром, которого Барту тоже надеялся склонить к договору. Идея «Восточного пакта» была, по сути, полностью извращена, выхолощена и превращена в ничего не значащую бумажку преемником Барту Лавалем, вступившем на пару с англичанами на путь умиротворения Гитлера. Позже, столь же недалёкий, очередной премьер-министр Франции Деладье, сдал в позорной Мюнхенской сделке не только Чехословакию, но и мир как таковой на радость мерзавцам Чемберлену и Гитлеру.

Теперь, представим себе АИ, где Барту благополучно пережил то покушение (как утверждают, ни одно из его пулевых ранений не было фатальным, и смерть премьер-министра Франции наступила исключительно по причине большой кровопотери – ему не остановили должным образом кровотечение на месте покушения и слишком поздно доставили в больницу), и, коли уж «Восточный пакт» невозможен, добился заключения оборонительного союза между Францией и СССР.

Причём в отличие от той бумажки, что состряпал Лаваль, договор Барту содержал серьёзные, конкретные и однозначные военные обязательства без всяких казуистических оговорок.

Конечно, можно задаться вопросом – а какой в нём смысл, если в случае нападения Германии на Францию, СССР физически не сможет прийти ей на помощь, поскольку у Польши и Германии пакт о ненападении (они вообще друзья) и поляки нипочём не позволят РККА пройти через свою территорию.

Барту, без сомнения, учитывал эту проблему и, в общем-то, критичной не считал. Он совершенно справедливо полагал, что сколь бы ни были плохи отношения Франции с Англией, сколь бы англичане не старались пестовать Германию ради создания в Европе «баланса сил» при котором политический вес Британии многократно возрастёт (за французский счёт, разумеется), если на горизонте реально возникнет угроза нападения чрезмерно усилившейся Германии на Францию, Англия обязательно выступит на стороне Франции. А мечтающий о новых территориях Гитлер, с гораздо большей вероятностью прежде раздавит Польшу, опрометчиво променявшую Локарнские гарантии на двухсторонний пакт о ненападении с Гитлером. Так оно в РИ и получилось!

Этот союз между СССР и Францией, помимо политических, мог принести Советскому Союзу и другие дивиденды – например, открыть доступ ко многим французским технологиям не на обычных, зачастую не выгодных для СССР коммерческих условиях, а на самых благоприятных – союзнических.

Скажем, вот СССР, созрел до понимания, что пора менять исчерпавший себя Т-26 на более современную и перспективную, машину лёгкого класса. Но, построив «единый» Т-46, мы обнаружили, что получили танк совершенно бессмысленный – большой, тяжёлый, дорогой и не имеющий никаких преимуществ перед прежними. Более того. Его «беговые» качества были совершенно ни к чему танку поддержки пехоты, а по бронезащите  он уступал БТ-7, хотя был намного тяжелее его (17,5 т. против 13,5). В общем, идея «единого танка» полностью провалилась.

(Т-46 обр. 36г.)

В РИ, принялись «опять скотинку мучить» — т. е. снова мутить с модернизацией Т-26. Но, не смотря на все старания, безнадёжный Т-26 очень долго агонизировал и вполне ожидаемо умер, фактически не оставив наследника. Относительно удачные Т-126 и Т-50 были абсолютно новыми танками и появились слишком поздно Кроме того, Т-50 банально не был готов к серийному производству и не имел запаса на модернизацию, а армия не имела времени, чтоб его освоить.

А шо делать, ежели тогда, когда армии следовало уже дать новый танк, всех своих усилий, умений и технологий, нам хватило только на то, чтоб слепить никудышный Т-46?

В том же 36-ом, руководитель КБ завода №185 им. Кирова С. Гинзбург писал начальнику АБТУ:

«В настоящее время лучшие иностранные танки по всем характеристикам, кроме калибра вооружения, обгоняют отечественные образцы, являющиеся развитием конструкций, разработанных 6-7 лет назад… Наибольший интерес для отечественного танкостроения представляют танки «Шкода-2», имеющие чрезвычайно мягкий ход и простую конструкцию, французские «Форж и Шантье обр. 36 г.», как имеющие корпус из толстых броневых листов, соединённых сваркой, а так же танки «Рено обр. 35 г.», широко использующие броневое литьё большой толщины… Считаю, что мы должны не откладывая развернуть опытные работы по созданию корпусов танков с толщиной стен не менее 40 мм, а так же провести разработку нового типа подвески для танков малого размера большой массы…»

Это Гинзбург писал весной 36-го. А осенью того же года, после неудачной попытки изготовить сварной корпус Т-46 из 30 мм бронелистов, он был вынужден констатировать: «…для создания такого танка мы не имеем опыта соединения толстых броневых листов сваркой, так же не всё понятно с подвеской…». В общем, удивляться тому, что первый опытный танк с противоснарядным бронированием в СССР удалось простроить только в 38-ом (Т-46-5), не стоит.

В данной АИ, военно-союзнические отношения с Францией позволяют снова провернуть то, что мы уже проходили в 30-31 г.г. Т. е. обратиться к передовому зарубежному опыту. В данном случае – французскому – благо мы теперь союзники, секретность не столь сурова, а льготные кредиты напротив – к нашим услугам! В т. ч. на качественный технологический рывок в танкостроении. Новейшие французские лёгкие танки обр. 35 г. (R-35 и H-35) уже имели не только вполне совершенную конструкцию, но и противоснарядное бронирование. И они изготавливались по самой передовой тогда технологии.

Передовой – и при этом не запредельно сложной. Это у нас признав клёпку бронетехники не технологичной, начали постепенно вытеснять её сваркой. Но есть у сварки один большой недостаток. Стык – сварной шов, фактически превращает броню в чёрт знает что «отпуская» закалку. На несколько толщин брони в обе стороны от шва – броня уже не броня.

Есть и другие проблемы. Закалённые бронеплиты при сварке коробит. Они деформируются и трескаются.

Со сваркой бронеплит большой толщины, проблем ещё больше. Их уже нельзя просто сварить встык – от удара снаряда такая сварка просто треснет и расползётся – тут либо шов должен быть глубоким (в идеале – на всю толщину свариваемых деталей), либо плиты надо стыковать в паз. И в любом случае, нужны станки для тщательной обработки кромок бронеплит. Но и при сложном стыке, от «отпускания», броню было сложно уберечь. К тому же, сложный конструктивно корпус, да при сложных стыках – штука в плане сварки весьма трудоёмкая, требующая не абы каких, а высококвалифицированных сварщиков. Не зря у тех же французов, лёгкий пехотный FCM-36 (тот самый «Форж и Шантье обр. 36 г.» о котором упоминал Гинзбург), собранный на сварке, при сходных прочих параметрах, оказался на 40% дороже, чем R-35 и H-35.

Именно поэтому. Те же чехи, при их довольно высоком уровне технологий долго продолжали клепать бронеплиты.

Французские же фирмы «Рено», «Гочкис» и «Сомуа» подошли к решению этой проблемы по-другому. Они, освоив броневое литьё, просто отливали детали корпуса, подвергали их необходимой обработке, после чего собирали корпус из тех деталей на винтах.

В СССР тоже об этих технологических новинках французов знали, но на практике, броневое литьё в качестве эксперимента использовали только в опытном танке Т-111 (Т-46-5) в 1938-ом году, когда впервые удалось методом броневого литья изготовить башню этого танка. Танк посчитали слишком сложным и дальнейшего развития технология не получила. О ней вспомнили, только когда началось серийное производство толстобронных сварных танков КВ и Т-34. Сперва, начали методом литья изготавливать башни, а потом и до экспериментов с корпусами дело дошло. Впрочем, полуавтоматы Патона варили корпуса «тридцатьчетвёрок» очень быстро, обеспечивая вал.

В этой АИ всё будет по-другому. Потерпев в 1936-ом году неудачу с Т-46, СССР просто покупает у французов документацию со всеми чертежами и технологической картой, и образец танка Н-35.

«Жопить» французы не будут – их пехота предпочла танк от «Рено» R-35 и заказ на Н-35 «Гочкиса» оказался не значительным. Чтоб вообще имело смысл его производить, конструктора «Гочкис» серьёзно усовершенствовали машину, устранив чрезмерные продольные колебания, сделав трансмиссию очень надёжной, поставив более мощный мотор и усилив бронезащиту (одновременно подняв качество литой брони). В результате на свет божий появился значительно улучшенный танк Н-38, принятый на вооружение кавалерии (а в перспективе и механизированных соединений).

В дальнейшем, танк получит ещё более мощное бронирование и длинностволую пушку с хорошей бронепробиваемостью. (Модель Н-39 станет основой механизированных соединений французской армии).

Но, это случится позже. В 36-ом же, проигравший конкурс «Гочкис», только-только разворачивает не шибко великое производство, параллельно доводя свою машину до ума.

Получив из Франции танк Н-35 для ознакомления, наши специалисты пришли к однозначному выводу, что в оригинальном виде он РККА категорически не устраивает как слабо вооружённый, с одноместной башней и плохими маневренными качествами. Но, тут главными были вовсе не ТТХ Н-35, а ТЕХНОЛОГИИ!

И пока французские технологи-литейщики учили наших из чего и как отливать бронедетали, обрабатывать и соединять их, в КБ з-да № 174 началась совместная с инженерами фирмы «Гочкис» форсированная работа  по приведению Н-35 в удобоваримый для РККА вид. По сути, работы в СССР и во Франции на «Гочкисе» шли параллельно и многие наши пожелания удовлетворялись французами быстрее чем мы могли их сформулировать – благо французы сами прекрасно осознавали все недостатки Н-35 и в значительно более совершенный Н-38, «сырой» 35-й превращался очень быстро!

Прежде всего, танк сделали немного шире – чтоб на него встала двухместная башня. С самой башней ничего выдумать не стали – поначалу, это была обычная башня от БТ-7, но доэкранированная до общего уровня бронезащиты с корпусом. Позже, сохранив внутреннее устройство в целом, башню всё же сделали новую – как и прочие детали танка, литую, с электромотором вращения и наклонными стенками переменной толщины от 34 мм (лоб) и 30 (борт), до 28 мм (корма). Корпус танка, чтоб уложиться в комфортный для агрегатной части и подвески вес, тоже пришлось немного облегчить и по сравнению с тем, что было у оригинального Н-35 (34 мм вкруговую) и тем более с тем, что собирались сделать со своим детищем французы в ходе превращения Н-35 в Н-38 (40 мм вкруговую). Толщина брони литых деталей корпуса нашего танка 34-30-28 мм – как и у башни. Думаете мало? Да такой бронезащиты в 36-ом году не имели ни средний Т-28, ни даже тяжёлый Т-35А! Для лёгких же танков, пределом мечтаний была 25 мм цементованная броня.

Поскольку в СССР не производились 120-сильные двигатели, решили использовать старые, но хорошо освоенные 90-сильные воздушники от Т-26 (форма и размеры МТО танка при этом были немного изменены), но лишь до тех пор, пока и 174-й танковый завод и Ярославский автомобильный не освоят выпуск французских рядных, шестицилиндровых, жидкостного охлаждения, моторов, мощностью 120 л. с. – именно их получит и Н-38 вместо 78-сильного мотора, стоявшего на Н-35 и с которым подвижность французский танк имел не лучше чем наш Т-26 (Н-35 изначально разрабатывался как пехотный).

В 1937-ом году, новый лёгкий пехотный танк с неофициальным прозвищем «французик-карапузик» (он был даже короче чем Т-26!) приняли на вооружение РККА и сразу начали выпускать массовой серией на 174-ом танковом заводе вместо Т-26. Причём если прежде из Т-26 формировались либо отдельные бригады, либо батальоны в составе стрелковых дивизий, то новые пехотные танки шли исключительно на укомплектование танковых полков (три батальона по 53 танка), которые по одному включались в штат стрелковых дивизий, переформируемых в мотострелковые путём оснащения личного состава автотранспортом, а артиллерии арттягачами (один из трёх прежних стрелковых полков переформировывался в танковый).

Из обычных СД, батальоны пехотных танков изымались и шли на укомплектование танковых бригад,  которые вместе с прежде сформированными, по одной, включались в структуру стрелковых корпусов. Таким образом, пехота, вместо с трудом обслуживаемой в СД батальонной «размазни», получала мощный кулак в виде танковой бригады стрелкового корпуса. А вот для манёвра мобильными силами, в РККА и началось формирование мотострелковых дивизий.

(Лёгкий пехотный танк РККА Т-8 обр. 37 г.)

Но на достигнутом не успокоились. Практически сразу начались работы по созданию если не новой, уже чисто русской версии, то, по крайней мере, обеспечению модернизационного ресурса «карапузу» на ближайшее будущее. Для него подготовили новую, лучше защищённую, торсионную подвеску и более широкую гусеницу. Специалисты «Гочкис» помогли с усилением трансмиссии и усовершенствованием системы охлаждения, что было не так просто, учитывая весьма ограниченные габариты МТО (его пришлось-таки немного увеличить – как и на Н-39). Зато появилась возможность усилить бронезащиту и подвесить за кормой дополнительный топливный бак. На башне появилась, признанная полезной, командирская башенка французского полусферического типа, хоть и не вращаемая.

И, когда в 39-ом, новый танк начали выпускать серийно, он оказался ничуть не хуже французского Н-39. Хотя он и уступал «Гочкису» в максимальной толщине бронирования (37 мм против 45) зато у нашего Т-8А была торсионная подвеска и двухместная башня, в которой стрелок шмалял из пулемёта и пушки, а командир наблюдал за полем боя через смотровые приборы купольной башенки, командовал танком, и лишь по необходимости, выполнял функцию заряжающего пушки.

(Лёгкий пехотный танк РККА Т-8А обр. 39 г.)

Ещё в том же 1936-ом году, чтоб ликвидировать дикий ералаш в маркировке советской бронетехники, решено было присваивать обозначения Т-№ только официально принятым на вооружение и серийно выпускаемым танкам. Для модификаций, за номером следовала буква в алфавитном порядке. У всех прочих танков – опытных, экспериментальных и т. д. буквы Т в маркировке подлежали замене на литеру М (модель).

Таким образом, теперь, боевые танки РККА маркировались так:

Т-1 – бывш. Т-18

Т-2 – Т-27

Т-3 – Т-26 (двухбашенный), Т-3А – Т-26 (однобашенный) и т.д.

Т-4 – БТ-2, Т-4А – БТ-5, Т-4Б – БТ-7, Т-4В – БТ-7А

Т-5 – Т-37А, Т-5А – Т-38, Т-5Б – Т-38М

Т-6 – Т-28, Т-6А – Т28А

Т-7 – Т-35А

Исходя из этой новой системы маркировки, «советский Гочкис» обр. 37 г. получил лаконичный индекс Т-8.

Как уже говорилось выше, выпуск Т-8 был налажен в том же 37-ом на 174-ом з-де, заменив устаревший Т-26 (точнее, теперь уже Т-3). Первое время (до освоения с французской помощью 120-сильных моторов) на Т-8 ставились отечественные 90-сильные Т-26 и даже (в опытном порядке) 85-сильные двигатели ЗиС-16, с которыми беговые качества танка были на уровне Т-26 (и то исключительно благодаря более совершенной трансмиссии). Позже, по мере выработки ресурса, все эти двигатели были заменены на новые 120-сильные, которые как нельзя лучше подошли не только танкам Т-8, но и ярославским тяжёлым грузовикам и целому семейству бронемашин на шасси ЗиС-6.

Наверняка кто-то дюже проницательный скажет:

– Тю! Так у Т-8А тоже уже модернизационного запасу не осталось никаковского!

И будет какбэ прав. Но дело в том, что танк этот рассчитан именно на начальный этап войны, когда наш «середняк» ещё сырее сырого, чтоб прикрыть его лечение от детских болезней – то самое, чего не смогли сделать РИ жестяные Т-26 и БТ, не сумев остановить немца ни на новой, ни на старой границе, ни даже на Днепре и Западной Двине. К тому времени, когда Т-8А окажутся окончательно устаревшими, промышленность уже доведёт средний танк, начнёт его выпускать массово и «старший брат» заменит «младшего» вполне своевременно. А там, вполне допустимо использовать шасси Т-8А под какиенить САУ. (Немцы переделывали в САУ трофейные Н-35 и Н-38, а Н-39 использовали как танки).

(французский лёгкий танк Н-39)