История России. Часть III — Император и дворянство (Russia Pragmatica)

Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Продолжаю публиковать цикл статей по Прагматической России, и сегодня настал черед внеплановой статьи, которую пришлось писать по желанию коллег. В ней будет рассказано об отношениях Петра II с дворянством, скандалах, интригах, заговорах и прочих внутренних конфликтах того времени.

Начало конфликта с дворянством

Петр II в зрелые годы

Петр II не желал начинать крупные конфликты с дворянством просто так, однако в то же время он прекрасно понимал, что дворяне в любом случае будут оказывать сопротивление проведению любых реформ. Залог развития будущей России он видел в двух крупных реформах – допуске к власти наиболее экономически активной части населения, т.е. купцов и промышленников, и освобождении крестьян от крепостной зависимости. Однако и то, и другое в любом случае было противно интересам дворян, презиравших купцов и считавших крепостных своим главным имуществом. Это неизбежно толкало его на конфликты с дворянами, и вынуждало искать поддержки среди тех самых крестьян, купцов и промышленников – однако первые были политически неактивными, а влияние последних было еще слишком слабым, чтобы обеспечить крепость власти Петра. И потому реформы, столь необходимые России уже сейчас (по мнению царя), пришлось растягивать во времени – но даже в этом случае обострения стали неизбежными.

Первый конфликт разразился после победы в «Войне двух Петров». С мятежными дворянами Петр II поступил жестко, проведя их парадом побежденных по улицам Петрограда, что вызвало возмущение среди многих лояльных ему дворян – дескать, всякое бывает, но это уже совсем перебор, так унижать дворянское достоинство. Раздача имущества подсудимых с одной стороны умерила раздражение дворян, а с другой – вызвала новое возмущение: раздав золото и серебро, драгоценности и поместья, Петр II раздал лишь часть земли, и совсем никому не передал во владение крепостных, которые были переведены в статус государственных крестьян. Тем не менее, пока еще это возмущение не выходило за рамки обычного ворчания и разговоров из разряда «а царь-то у нас скупой!». Судилище над дворянами-бунтовщиками прошло, в общем-то, без особых проблем – как это было принято «в цивилизованных странах», дворян лишили имущества и званий и сослали в Сибирь, причем Долгоруковы отправились туда практически в полном составе – исключением стала 13-летняя Екатерина Долгорукова, оставленная на воспитании в Петрограде с передачей ей малой доли имущества ее поверженных родственников. Аналогично в ссылку отправились и все Голицыны, за исключением одного – Михаила Алексеевича, внука фаворита царицы Софьи, который был знаком с Петром II до его воцарения, разделял с ним некоторые взгляды и выступал в его поддержку. Таким образом, в истории династии Голицыных произошел крутой поворот: влиятельная ветвь, возвысившаяся при Петре I, лишилась всех титулов и владений, а старшая ветвь Васильевичей, переживавшая упадок, стала доминирующей. Вопреки сложившейся практике, сосланные в Сибирь участники этого выступления против Петра II так и не вернулись обратно: ни Петр II, ни его наследники не собирались прощать тех, кто выступал против них. Оставшиеся же в Петрограде Голицыны и Долгоруковы в результате породнились – Николай Михайлович Голицын, сын Михаила Голицына, женился на Екатерине Долгоруковой, хоть брак вышел и несчастливым.

После суда над мятежниками на время напряжение стихло, но с конца 1720-х начало постепенно нарастать вновь. Чем больше Петр II старался перестраивать государство, тем сильнее сопротивлялись дворяне. В 1731 году он запретил торговлю крестьянами, и это вызвало уже нешуточное возмущение со стороны аристократии. Через год запрет был отменен под давлением советников императора, которые убедили его, что пока не время принимать подобные решения, но возмущение не спадало. Не спасал даже тот факт, что реформы практически не касались служащих дворян: действия Петра воспринимались как посягательства на права всего дворянства. Впрочем, далеко не все дворяне были возмущены реформами нового царя – многие поддерживали его, разделяя его взгляды или просто рассчитывая выиграть больше от содействия властям, чем от противостояния с ними. Среди таких были знатные династии Толстых и Волковых, оставшиеся лояльными Голицыны, Ушаковы и Шуваловы, значительная часть мелкопоместного или безземельного дворянства, которые на государственной службе получали жалование и льготы, которые императором гарантировались и всегда поддерживались: случаев невыплаты жалования за время правления царя Петра II практически не было. С другой стороны, дворянство стало группироваться вокруг Василия Федоровича Салтыкова, сторонника старых порядков и дальнего родственника Романовых. Консервативное дворянство, грезившее не только о восстановлении старой вольницы, но и о новых правах и привилегиях, даже составило план государственного переворота, с возведением на престол Анны Иоанновны Романовой – двоюродной сестры Петра II, женщины не самой умной, но родовитой и в теории послушной. Однако перед тем, как устраивать мятеж, требовалось еще и достаточно дискредитировать императора в глазах гвардии и крестьян, иначе переворот был обречен на провал – лейб-гвардейские гренадеры попросту не допустили бы заговорщиков к царю. И началась постепенная раскачка государства.

Вопросы личной защиты

Так как уже с 1725 года стало ясно, что старые гвардейские полки Петра Великого могут вновь сыграть в жизни Петра II свою роль, и отнюдь не положительную, то было решено провести реформу всех гвардейских частей, которая началась с 1728 года, вместе с всеобщей армейской. Образцом ее новой организации послужила гвардия Бурбонов, существующая в то время во Франции и Испании, но при этом многие особенности были изменены и адаптированы под русские условия. Старые гвардейские полки формировали Гвардейский корпус Русской Императорской армии, к ним также присоединялись некоторые другие полки регулярной армии, которые имели богатую историю и были едва ли сильно моложе Преображенского и Семеновского полков. Из числа этих полков, а также из регулярной армии отбиралась часть солдат и офицеров, которые формировали Дворцовую лейб-гвардию в количестве трех полков уменьшенного штата – конного Кавалергардского и пеших Гренадерского и Морского. Командовать гвардией поручили Алексею Голикову, он же отвечал за отбор в лейб-гвардию военнослужащих из других частей. Двумя главными требованиями для поступления в число этих полков были хорошие воинские способности, и верность Романовым в общем и правящему императору в частности – сословные различия целиком отбрасывались, в лейб-гвардии наравне с дворянами служили и рекруты из числа крестьян, и дети купцов и горожан. Попасть в эти полки было чрезвычайно сложно, а вылететь из них можно было с треском и понижением в звании в том случае, если гвардеец не оправдывал надежд. Каждый лейб-гвардеец приносил клятву верности императору лично, вместе с этим лейб-гвардия также клялась в верности и наследникам царя, выступая в роли гаранта его успешного восхождения на трон. В результате этой реформы Петр II приобрел не только абсолютно верных телохранителей, но и «разбавил» градус аристократизма старых Преображенского и Семеновского гвардейских полков за счет Измайловского и Лефортовского, что значительно снизило вероятность успеха переворота с участием гвардейцев, да и шансы на его начало в принципе.

Вместе с тем значительную роль в обеспечении безопасности государства и государя продолжала играть Тайная канцелярия во главе с Иваном Ромодановским. Ее функционал постепенно расширялся – помимо политического сыска, осуществлялся также государственный контроль над особо важными делами (в дополнение к ревизорам), включая контроль за налоговыми поступлениями – самыми жесткими мерами решались вопросы расхищения государственных доходов. Зарождалось некое подобие внешней разведки – через Тайную канцелярию осуществлялся наем и работа с иностранными информаторами, т.е. шпионами, которые служили ценным источником информации для русского государя. После смерти Ромодановского на его пост был назначен Петр Голиков – брат сподвижника императора, человек грубый и жестокий, но в то же время прагматичный и серьезный, что для его дела было незаменимым качеством. Он также добивался расширения финансирования и штата своей конторы, чтобы охватить не только политические дела, но и уголовные, в результате чего Тайная канцелярия превратилась еще и в прообраз русской полиции. Но основным занятием канцелярии, конечно же, оставался именно политический сыск – обнаружение заговорщиков, дознание, расследование политических дел и т.д. На жаловании в канцелярии состояло достаточно большое количество информаторов, вплоть до прислуги в некоторых знатных семьях, которые считались неблагонадежными. За малейшие высказывания против государя или государыни следовали разбирательства, и окончиться они могли весьма плачевно – пыточными залами или чем еще хуже. Некоторые особо активные оппозиционеры при Петре II попросту исчезали, и их так и не находили – что сразу же сваливали на действия канцелярии, хотя никаких доказательств тому не было. По слухам, Петр Голиков даже занимался убийствами видных политических деятелей в угоду императору, хотя опять же, доказательств этому практически не было. В результате этого Тайная канцелярия стала мрачной стороной правления Петра II, обеспечивая его защиту от интриг придворных и знати, и по самым скромным оценкам за все время правления императора через нее прошли около 8 тысяч человек, а по самым нескромным – в 5-10 раз больше [1].

Народные волнения

Всего инструментов раскачки ситуации в стране определили три из тех, которые нанесли бы максимальный урон авторитету царя, но при этом не погубили само государство – дворяне все же понимали, что перебарщивать с внутренними конфликтами в стране не стоит. Первым способом было провоцирование волнений в Петрограде через урезание поставок продовольствия – столица сильно зависела от них, значительную часть продуктов пришлось везти издалека. Второй способ – повышение налогов «на местах», мотивируя это царскими указами. Третий, и самый простой – роспуск слухов относительно Петра вроде «царь продался немцам», «при дворе засилье иностранцев», «царь у нас дурак» и даже «царя-то подменили!», чтобы как-то понизить его авторитет среди окружения. Примерно с этого времени начинает заодно распространяться слух, что царь делит постель со своей сестрой, Елизаветой Петровной, и втайне принял протестантизм, собираясь разрушить православную веру. Однако слухи большого успеха не достигли – царь, с его образом жизни, регулярным посещением церкви и показной сдержанностью, просто не мог соответствовать тем слухам, которые о нем распространяли, хотя касательно его отношений с Елизаветой судачили до самой его смерти.

А вот остальная деятельность оказалась достаточно успешной. Уже в 1736 году грянул крестьянский бунт на Тамбовщине, а в следующем году волнения бушевали уже под Москвой. Тогда же среди казачества стали распространять слухи, что царь готовит сдать их всех в кабалу своим приближенным – к счастью, первым делом казаки отправили делегацию в Петроград, дабы выяснить, правдивы ли слухи, и царю удалось их убедить в отсутствии подобных намерений. Поставки продовольствия в Петроград стали постепенно уменьшаться – подводы и баржи, идущие по дорогам и каналам, задерживались или попросту не отправлялись вовремя благодаря дворянам, которые были замешаны в управлении государством. Раскачка начала давать первые плоды…. Но заговорщики не учли нескольких факторов, в том числе и активную деятельность Тайной канцелярии, повлиять на которую они не имели возможности, а сдержать распространение слухов о собственной деятельности было попросту невозможно. Про то, что кто-то координирует действия, провоцирует бунты и постепенно нарастающий голод в Петрограде, быстро стало известно Петру Голикову и царю, однако ухватиться за заговорщиков все никак не удавалось – Салтыков придумал хитрую систему конспирации и надежно контролировал своих людей, при необходимости даже убирая их физически. Однако тут же он совершил крупную ошибку, решив покуситься на жизнь царицы Марии Меншиковой, дабы отомстить уже покойному Александру Даниловичу. Личному повару Марии, итальянцу по происхождению, была передана «специальная приправа» через одного из его русских подручных, с гарантиями ее качества якобы его соотечественниками. Однако итальянец догадался, в чем дело, донес напрямую императрице, та – Голикову, и в приправе определили отраву.

Помощников тут же доставили в пыточные, и там началась раскрутка всей сети заговорщиков. Из Малороссии прискакал Петр, инспектировавший там войска. Была раскрыта крупная часть сети заговорщиков, арестованы несколько сотен людей, в том числе 109 человек дворянского происхождения. Салтыкову удалось сохранить свою личность в тайне, однако спасти своих людей он уже не мог: Петр II, уже укрепившийся на троне, не собирался проявлять милосердия к тем, кто решил покуситься на жизнь его и его жены, и приказал казнить большую часть заговорщиков. Остальным дворянам из оппозиции пришлось на время свернуть свою деятельность, и ситуация в стране стабилизировалась – Петроград получал продовольствие в срок, а налоги с крестьян стали взимать сообразно закону. Однако это была лишь временная передышка.

Дворянская война

В 1742 году Петр провел церковную секуляризацию. Она заметно обогатила казну и привела в порядок управление церквями, однако вызвала серьезное сопротивление со стороны церкви. Протесты стали выказывать и крестьяне, и даже дворяне, которым, по большому счету, было плевать на церковь – но не плевать на то, что делал Петр II. В результате этого дворянская оппозиционная партия вновь решила активизировать свои действия против Петра, и на сей раз им помогали многочисленные священники, подымавшие смуту в народе. Первое время эффекта от этих действий не было, однако с 1744 года началась постепенное нагнетание обстановки – Петроград вновь стал недополучать продовольствие, заволновались крепостные и государственные крестьяне, волнения были замечены даже среди заводских рабочих. Однако на сей раз Салтыков решил не ограничиваться пассивной раскачкой, и перешел к активным действиям.

В 1744 году, когда начались волнения под Новгородом, император часто был в разъездах, пытаясь успокоить крестьян своим личным присутствием. Пришлось взять в поездку даже членов своей семьи, для весомости в глазах народа. Частые разъезды вынудили его разделить свою гвардию, и небольшой дом в предместьях Новгорода, где регулярно останавливался Петр с семьей, охранялся всего несколькими десятками лейб-гренадер и кавалергардов. Решив, что настало время действовать, Салтыков через вторых и третьих лиц нанял людей – откровенных разбойников, убийц и насильников – которым за большие деньги отдали простой приказ: ворваться в дворец и очистить его от всех людей, включая царя, царицу и их детей; при этом самим наемникам объявили, что там остановился богатый купец с семьей, который задолжал серьезным людям деньги. В ночь с 14 на 15 августа около трех десятков наемников бросились в атаку на дворец. Император в это время не спал и быстро сообразил, в чем дело, вслед за чем собрал всех гвардейцев у входа и приготовился защищать свою жизнь и жизнь своей семьи. Завязались стычки у дверей и окон, где пистолеты и ножи оказались эффективнее фузей со штыками. В бою пришлось участвовать и самому царю – со шпагой в руках он заколол двух нападавших, пытавшихся прорваться к его жене. Из 32 нападавших выжили только 4, их перевязали и отправили в Тайную канцелярию – подлечить раны и посетить пыточную. Из несших в ту ночь службу 25 лейб-гвардейцев (12 гренадер, 12 кавалергардов и начальник караула) в живых остались 13, из них 7 были так или иначе ранены. Царь назначил семьям погибших большие пенсии, а выжившие получили большие премии и различные награды. Убитый начальник караула, Андрей Балабан, вместе со своими солдатами, позднее были увековечен в камне, как эталон верности и чести. Следствие практически ничего не дало – наемники знали, кто их нанял, но этот человек пропал без вести: скорее всего, его ликвидировали после провала заговора люди Салтыкова, и до последнего клялись, что не знали, что нападают на царя. Петр осознал, что ходит по краю, и усилил охрану себя и своей семьи, включая сестру, которую могли использовать против него.

Раскачка ситуации продолжилась. В Думе члены дворянской партии стали оскорблять и провоцировать купцов и промышленников, в результате чего стали случаться потасовки. Часть дворянской партии при этом отделилась и образовала так называемую земледельческую партию, в которую вошли самые крупные и успешные землевладельцы, уже перешедшие на использование труда вольнонаемных и успешно развивающие сельское хозяйство в стране; возглавил их некогда мелкопоместный дворянин, пускай и из древнего рода, а ныне богатый и влиятельный землевладелец Петр Бунин. На купцов и промышленников стали совершаться нападения. В крупных городах – Москве, Киеве, Новгороде, Петрограде – начались волнения, вызванные различными причинами: то невыплатой жалования, то задержками с поставкой продовольствия, то вовсе непонятно из-за чего…. Тайная канцелярия смогла ухватить концы некоторых из них и арестовать зачинщиков и виновных, но разобраться в том, кто стоял над всем этим, пока не получалось. В 1747 году едва не случился настоящий бунт в Петрограде – но его удалось погасить усилиями самого императора, который лично вышел к толпе горожан и разобрался с причинами задержки поставок продовольствия. Волнения едва не случились и в армии – но, к счастью, все видные полководцы и командующие были на стороне царя и смогли быстро подавить напряжение. Под Казанью начался бунт крестьян, и его уже пришлось подавлять силой, так как мирно проблему решить не удалось. Страна постепенно скатывалась в хаос, в адрес императора начали лететь обвинения – в неэффективном управлении, в отсутствии защиты от разбоя, и т.д.

Разрядка наступила в 1748 году, и обстоятельства ее были настолько же сложными, сколь и трагичными. Первым наследником Петра II был цесаревич Петр Петрович. Он рос в отца – как по телосложению, так и по уму, обладал великолепными манерами, и был настолько желанным женихом, что его отца буквально засыпали предложениями руки и сердца различных дам из знатных династий Европы, и не зря – Россия была выгодным династическим союзником, а сам цесаревич с 12 лет успел показать себя как сильный, волевой и в то же время галантный и обходительный молодой человек, от которого млели все придворные дамы и их дочери. Император и императрица гордились им и делали все ради того, чтобы тот получил достойное образование и впитал в себя весь дух правления его отца, его планы и идеи. Если ранее воспитание детей правящих монархов ложилось на плечи разных нянек и воспитателей, то Петр II не мог доверить никому чужому воспитание собственных детей, и активно участвовал в нем вместе со своей женой. Цесаревич также был очень храбрым – и это сгубило его. Отец, стремясь обучить сына навыкам правления государством, решил после 16-летия цесаревича назначить его соправителем. Для этого требовалось провести особую церемонию, на которую были приглашены множество людей. Когда из толпы в императора неожиданно направили дуло пистолета, Петр Петрович не раздумывая закрыл отца собой. Пуля попала в сердце, цесаревич умер, истекая кровью. Император был вне себя от горя и гнева – всего тремя годами ранее он потерял жену, умершую во время родов, а теперь еще и сына. Убийца оказался из числа обедневших дворян, не вполне в своем уме, и под пытками назвал несколько имен. Специально или случайно, но он попал четко в цель – среди задержанных оказались видные лица из числа партии Салтыкова, и когда в Тайную канцелярию доставили их, они запели, как птички.

Раскрутка маховика расследования пошла по нарастающей, и по настоянию императора все подробности расследования с небольшой задержкой печатались в газетах и рассылались по всей стране и даже за границу – чтобы все на свете знали, кто стоит за убийством цесаревича русского, и что бывает за подобные преступления. «Накрыть» удалось огромное количество заговорщиков, в число которых даже вошел министр промышленности Клюев. Раскрылась вся организация, в том числе и роль в ней Салтыкова, которого арестовали и доставили в Тайную канцелярию, где его, уже человека в возрасте, пытали так долго, что он умер от истязаний. Не лучшая судьба ждала и всех остальных участников заговора – кому отрубили голову, кого отправили в ссылку в Сибирь без права на возвращение, кого в обход законов продали в крепостные. Участников движения из числа священнослужителей ждала похожая участь. Народ ужаснулся от масштабов преступления и вины дворянской партии Салтыкова – оказывается, эти люди не только стояли за многими бедами крестьян в последнее время, но еще и покушались на жизнь семьи царя, и убили его наследника, цесаревича Петра Петровича, которого в народе обожали! Начались волнения, в ходе которых случались погромы поместий особо консервативных дворян силами крепостных, которые считали, что их господа состояли в заговоре; некоторых из них, которые пользовались особой «любовью» своих крепостных, растерзали на куски. Многих из таких бунтующих крестьян пришлось усмирять силой, и в качестве наказания их…. Сослали в качестве поселенцев в ближнюю Сибирь, Поволжье и Новороссию. До середины 1749 года Россию лихорадило от волнений, но постепенно все успокаивалось и возвращалось на круги своя. Консервативные дворяне, выступавшие против реформ Петра II, значительно поубавили свой пыл, уменьшилось и их количество – многие были репрессированы из-за своих связей с заговорщиками, а многие попросту слишком ценили свою жизнь, чтобы в открытую выражать возмущение. Антипетровское движение после убийства цесаревича настолько дискредитировало себя, что его остатки сами собой распались, и Петр II смог провести ряд реформ, невозможных ранее. Вокруг погибшего цесаревича Петра Петровича начал формироваться культ личности и романтическая атмосфера – в нем видели умного и мужественного человека, отдавшего свою жизнь ради будущего государства и своего отца в борьбе с реакционными слоями населения. Уже после смерти Петра II поднимут вопрос о канонизации его сына, а в честь геройски погибшего цесаревича будут писаться картины, стихи и создаваться различного рода премии и награды.

«Салтычихин суд» и восстание сентябристов

После этого ситуация в стране на какое-то время успокоилась. Дворяне спокойно занимались делами, не мешали развиваться другим сословиям, и менялись сами – многие стали адаптироваться к новому миру, начинали брать кредиты в Государственном банке и основывали свои фабрики, мануфактуры, или начинали торговать. Былые нравы постепенно уходили в прошлое – знать постепенно мирилась и с равенством по отношению к купцам и промышленникам, и с все более чахнущим крепостным правом. Некоторые дворяне даже стали отпускать своих крепостных по доброй воле – в таких случаях их премировал лично царь, называвший подобные шаги актами доброты, душевной чистоты и гуманизма. Однако среди консервативного дворянства текущее положение вызывало лишь раздражение и гнев бешеных животных, загнанных в угол, в результате чего они стали срываться на своих же крепостных. Участились случаи убийств крестьян своими хозяевами, в Тайную канцелярию пошли жалобы. Какое-то время их частично перехватывали, частично жалобы вообще игнорировали и тормозили на высших уровнях, однако в 1760 году прямо перед лошадью императора по дороге в Петроград упал на колени крестьянин Николашка Степанов, и стал слезно просить выслушать его. Император, само собой, согласился, и крестьянин рассказал ему о том, что он – крепостной, и его жену убил хозяин после того, как несколько недель ее насиловал он и его друзья. Как-то сразу всплыли множество других писем с жалобами на дворян со стороны крестьян…. Так начался «Салтычихин суд», по фамилии самой жестокой из всех привлеченных к ответственности дворян – Дарьи Салтыковой, которая замучила несколько десятков (а по слухам – более сотни) своих крепостных. В империи уже много лет действовал закон о запрете наносить вред крепостным как ценному государственному ресурсу, но многие дворяне его попросту игнорировали. Количество подсудимых достигло 87 человек. Уже во время суда их попытались отгородить другие дворяне и судья, чтобы те отделались только минимальными наказаниями – в ответ император покинул зал заседания, а затем вернулся с гвардейцами и приказал взять под стражу заодно и защитников. Судейский состав сменился, старый состав отделался устным порицанием. Дворян осудили на ссылку с лишением имущества, но 14 человек, включая саму Салтычиху и участников «действа» над женой крестьянина Степанова, казнили. Из-за чужой клеветы, или из-за своих реальных поступков, среди казненных оказался Иван Григорьевич Орлов, что сыграло с императором злую шутку – у Орлова были братья, служившие в гвардии, и прощать его казнь они не собирались. Впрочем, гвардия в это время воевала с турками, и какое-то время казалось, что все обойдется.

Орловы, получив известия о казни брата, начали вести откровенно подрывную деятельность. Нет, против самой войны они ничего не имели, и храбро воевали с турками наравне с другими, но в то же время они стали агитировать гвардейцев «навести порядок в стране» по возвращении с войны. Петр II воспринимался как деспот, ведущий наступление на древние права дворян. Оказалось, что из числа дворян-гвардейцев многие так или иначе пострадали за время службы Петра II – или они лично, или их родственники. Вспоминались былые времена при Петре I, которые явно идеализировались, а некоторые копали еще глубже, вспоминая про Боярскую думу и называя нынешнюю Государственную «похабщиной» из-за предоставления там права голоса купцам. В результате этого постепенно сложился заговор, который распространился на Преображенский, Семеновский и недавно сформированный Финский гвардейские полки. Конспирация была обеспечена на высоком уровне, ненадежных гвардейцев и офицеров попросту не извещали о планах людей. В 1764 году гвардия вернулась с войны в Петроград – как раз в это время семья императора переезжала в новый Зимний дворец. Григорий Орлов, возглавивший возмущенных дворян-гвардейцев, решил, что лучше возможности попросту не будет.

Ранним утром 14 сентября 1764 года Преображенский, Семеновский и Финский гвардейские полки были подняты по тревоге. Перед ними выступили лидеры заговорщиков, в том числе сам Орлов. Указывалось на то, как несправедливо поступает царь, что страной вместо него управляют «поганые купчишки», что на дворян почем зря обрушиваются репрессии, страна на грани краха (после впечатляющей победы над турками), и вообще все очень плохо, и царя надо свергать. Вместо Петра на трон предлагалось посадить кого-то из его детей, или вовсе представителей других ветвей Романовых. Многие гвардейцы, заранее уведомленные о начале восстания, поддержали Орлова – другие же или поддержали его по своей воле экспромтом, или решили сделать вид, что поддерживают его: как только Преображенский полк покинул казармы, в нем уже недосчитались нескольких сотен человек, которые дезертировали, и количество таких постоянно увеличивалось. Тем не менее, тормозить уже не было времени: впереди была победа или смерть. Перебежчики из взбунтовавшихся полков тем временем отправились кто куда – кто в лояльные гвардейские полки, кто в императорский дворец, чтобы уведомить царя о предательстве. Петр II, уже будучи в почтенном возрасте, был шокирован известием о готовящемся перевороте, но быстро развил кипучую деятельность. Ему предложили бежать из Петрограда, однако было непонятно, кому можно доверять кроме лейб-гвардии, и каково состояние выездов из города: существовала вероятность, что те перекрыты мятежниками, и беглецов перехватят. Пытаясь определить, кто из военных сейчас ему верен, Петр потратил много времени, и лишь убедившись, что комендант и гарнизон Петропавловской крепости ему верны, он приказал переправить туда свою семью – на эвакуацию себя самого и вверенных ему войск, включая лояльных преображенцев, семеновцев и лейб-гвардейцев, времени уже не было: мятежники вышли на Адмиралтейский луг [2] и стали оцеплять Зимний дворец, который оказался в осаде вместе с царем.

Орлов поначалу попытался выдвинуть царю ультиматум – отречение от трона, возвращение старых привилегий, исключение из Госудаственной думы всех кроме дворян, и т.д., но ответ Петра II был простым – «Ваши условия не позволяет мне принять ни честь, ни совесть: вы приведете Россию к руинам». Первый штурм начался примерно в 11.30 и оказался безуспешным – у мятежников не было артиллерии, а осажденные (общей численностью около 500 человек) яростно отстреливались и отбивались штыками. Во дворце в это время находился испанский посланник Фернандо де Сервера – ему, как более молодому, пришлось защищать уже старого царя от рук его же гвардии, отстреливаясь из окон наравне с другими: при словах о том, что он не обязан никого здесь защищать, испанец откровенно обиделся, так как считал русского царя своим близким другом, и ради него даже выучил русский язык. Позднее он оставит воспоминания о тех тревожных минутах. Сам император Петр II в это время спокойно перезаряжал ружья для своих лейб-гренадеров – стрелять самому уже не позволяло зрение. Он целиком смирился с тем, что может сегодня погибнуть, и был счастлив, что его семья находится в безопасности. Второй штурм мятежной гвардии также оказался неудачным – подняв восстание против царя и встретив серьезное сопротивление, лучшие солдаты России как-то враз потеряли весь свой напор и боевой дух, который отличал их от других войск в предыдущих войнах. А уже в 12.10 ситуация резко переменилась.

В Петрограде, помимо частей гвардии, были расквартированы также второстепенные гарнизонные части и Балтийская дивизия морской пехоты. Был в столице также и адмирал, командовавший Черноморским флотом во время русско-турецкой войны, Дмитрий Анисимов, поднявшийся из мелких дворян благодаря поддержке императора и бывший целиком ему преданным. Узнав о мятеже гвардейских полков, он первым делом отправился на флот, так как был уверен в его лояльности – и действительно, на флоте ничего не знали о заговоре. В кратчайшие сроки были подняты по тревоге все наличные в Петрограде 3 полка морской пехоты, к ним присоединились сводные роты экипажей кораблей. В это же время из гвардейских казарм вышли части 5 гвардейских полков, оставшихся верными императору. Шансы мятежников на успех, бывшие минимальными [3], резко упали до нуля. Более того – рядовые граждане Петрограда, осознавшие, в чем дело, также стали собираться вокруг луга, хоть и не предпринимали активных действий, но были явно настроены враждебно к мятежникам. В их глазах ситуация была проста – над Зимним дворцом вился императорский штандарт, гвардейцы штурмовали дворец, а значит обратились против царя и собираются свергнуть его, что было для большинства очень плохой идеей. В конце концов, Адмиралтейский луг был окружен лояльными войсками, которые подтянули артиллерию. Над дворцом продолжал виться императорский штандарт, а гарнизон дворца постоянно увеличивался – все больше мятежников перебегали на сторону лоялистов в надежде на снисхождение царя. В этой ситуации у бунтующих гвардейцев не оставалось никаких шансов, и им был предъявлен ультиматум: сдаться или погибнуть. Григорий Орлов выбрал второе. По гвардейцам открыла огонь артиллерия, и за 40 минут все было кончено: множество участников восстания, включая самого Григория Орлова, убили, остальных ранили или заставили сложить оружие. В дальнейшем с большей частью из них поступили достаточно мягко, всего лишь отправив в ссылку, однако все офицеры и лидеры заговорщиков были казнены. Оставшихся лояльными военных наградили, многих повысили в звании. Перебежавших на сторону лоялистов поощрили небольшими денежными выплатами, хотя для них сущей радостью было то, что никакому наказанию они не подверглись – ведь за участие в мятеже они запросто могли лишиться голов. За счет лояльных гвардейцев все три мятежных полка были восстановлены, и стали постепенно возвращать былую численность за счет рекрутов, хотя имелись и заметные отличия: отныне в гвардии присутствовали специальные чины, отвечающие за благонадежность полков. Расформировывать старые гвардейские полки царь отказался, объявив, что это был бунт отдельных гвардейцев, но никак не гвардейских полков. Тем не менее, еще долгое время три мятежных полка были «запятнаны» репутацией бунтовщиков, и смогли окончательно очиститься только после жертв, принесенных ими на полях сражений с Наполеоном.

Неудачную попытку государственного переворота прозвали восстанием сентябристов, и оно стало одним из последних кровавых эпизодов противостояния царя, реформирующего Россию, и консервативных слоев населения. Жертвами его стали около полутора тысяч человек – убитых и раненых. Еще 94 человека были казнены, а более тысячи отправлены в ссылку. В правление Петра II больше не случалось крупных выступлений против него. Ценой больших потерь, в том числе и личных, он все же смог добиться того, чего хотел – перенастроить систему, созданную его отцом, и заставить ее работать по новой схеме, куда более перспективной и многообещающей. И хотя мятежи в истории России еще случались, но эта система уже начинала набирать силу и работать как надо, подминая под себя всех, кто хотел заставить ее повернуть вспять. В будущем это принесет свои богатые плоды, но самое главное – дворянство России было уже практически полностью преобразовано, став вместо основы русской государственности просто одним из ведущих сословий, которое вместе с прочими работало на усиление России. От былой вольности и закостенелости остались лишь слабые отголоски, способные лишь изредка напоминать о своем существовании. Впереди дворянство России ждал новый расцвет – правда, уже в новых, но не менее значимых ролях.

Примечания

1. Все мы знаем, какими нескромными могут быть оценки по поводу миллиардов лично расстрелянных кем-либо.
2. Первоначальное название Дворцовой площади.
3. Теоретически, при быстрых действиях мятежники могли свергнуть императора, хотя дальнейшие их перспективы были…. Туманные.