«Блажен, кто воздаст тебе»: Штурм Грозного 1999–2000 года

«Блажен, кто воздаст тебе»: Штурм Грозного 1999–2000 года

Кошмарный штурм Грозного в 1994–1995 годах не стал последним бедствием этого города. Тяжёлые бои за Грозный шли в марте 1996 года, летом 1996 года российская армия снова понесла огромные потери в уличных боях — и это сражение стало финалом первой войны в Чечне. Однако злополучному городу предстояло превратиться в поле большой битвы ещё раз.

Содержание:

Шаги Командора: начало Второй чеченской

Первая война в Чечне закончилась в 1996 году поражением России. Однако договор, заключённый в Хасавюрте между Россией и Чечнёй, фактически не решал ни одной проблемы.

Республика осталась лежать в руинах, а главное, не существовало никого, кто мог — и хотел — поднять её из руин. Хотя там имелся формально избранный президент Аслан Масхадов, реальная власть принадлежала крупным отрядам боевиков всех мастей: от религиозных фанатиков до, что чаще, банальных уголовных банд, недавно разросшихся и отлично вооружённых.

(Фото: Роберт Кинг)

Террористическая война началась почти сразу после вывода войск из Чечни, а похищение людей ради выкупа стало одной из ключевых «отраслей хозяйства», — словом, молодая республика стартовала сразу со стадии failed state. В самой Чечне простора для деятельности, даже криминальной, быстро становилось меньше и меньше; с другой стороны — военные вожди (вроде Радуева или Басаева), выигравшие прошлую войну, считали, что можно развивать успех и отрывать от России новые куски. В этом их поддерживали религиозные радикалы, массово проникающие в Чечню с деньгами и своим пониманием ислама. Любую созидательную деятельность внутри республики быстро блокировали грабители и людокрады — история, когда инженерам из Британии и Новой Зеландии отрезали головы, лишь самая известная, а вовсе не единственная (и даже не самая кровавая) в длинном ряду подобных эпизодов.

В 1996 году уже стало ясно, что в Хасавюрте заключили не мир, а перемирие.

Вопрос состоял только в том, на сколько лет его бы хватило.

Хватило примерно на три года.

В течение короткого чеченского «интербеллума» в соседнем Дагестане шла ползучая инфильтрация радикального учения, которое часто, хотя и ошибочно, именуют ваххабизмом. В августе 1999 года крупные отряды Басаева и Хаттаба устроили поход на Дагестан, надеясь на лёгкий «экспорт революции», однако столкнулись с отчаянным сопротивлением не только армии, но и местных жителей, и откатились обратно. Осенью по их следам в Чечню пришла российская армия.

Дагестанское ополчение

Начало второй войны прошло в ожесточённых боях. На сей раз иллюзий насчёт того, что боевики разбегутся, никто не строил. Армия с двух сторон — с запада и востока — продвигалась по равнине северной Чечни, ломая сопротивление массой огня и стали. Хотя отряды боевиков были более многочисленными и лучше обученными, чем в первую войну, и на этот раз пытались действовать с элементами «регулярной» войны — в лобовом противостоянии с войсками, имеющими массу тяжёлого оружия, у них не оставалось серьёзных шансов. Русские несли болезненные потери в засадах, стычках, от минной войны, но в сельской местности танки, артиллерия и штурмовики давали достаточный перевес.

Как и в первую войну, предполагалось, что генеральное сражение состоится в Грозном. Основательно порушенный в нескольких штурмах раньше, он все равно оставался крупнейшим городом Чечни: он находился в её географическом центре и, кроме того, был неким символом. В первую войну боевики добились наилучших успехов именно в Грозном: более трети, возможно, даже до половины всех потерь убитыми у российских войск в 1994–1996 годах пришлись именно на серию сражений в городе.

В этот раз боевики также собирались до последнего обороняться в своей столице.

Руины на горизонте: перед сражением за Грозный

В начале декабря Грозный находился в полуокружении. С запада, востока и севера его охватывали российские войска. Все уже понимали, что это будет твёрдый орех, грызть который придётся с трудом и потерями. На сей раз в Грозном изначально собирались действовать «по-боевому» и не врываться на улицы на БМП, пытаясь выехать сразу в центр.

Что не менее важно, Грозный изначально обкладывали, не оставляя широких «ворот», как это было в первую войну. Ещё одним отличием от новогоднего штурма 1994 года стали коридоры для выхода населения. Людей в Грозном оставалось намного меньше, но всё же их было много, так что КПП стали совсем не лишними. Благо на этот раз люди отлично понимали, что их ждут тяжёлые времена, и заранее стремились уйти из зоны боевых действий. Предполагается, что к моменту начала штурма в Грозном оставалось лишь около 15 тысяч человек, то есть процентов пять от «додудаевской» численности.

Силы боевиков по традиции трудно определить точно. Оценка снизу — две тысячи человек, сверху — семь тысяч.

Точные цифры были известны, вероятно, только самим боевикам, но их архивы недоступны, если вообще сохранились.

По сравнению с первой войной «вахи» стали больше напоминать регулярную армию и в основном подчинялись сравнительно небольшому числу крупных полевых командиров. Тем не менее, анархия по-прежнему сказывалась. Формальный командир у обороны Грозного имелся — Асланбек Исмаилов, представлявший Масхадова. Однако крупные отряды (например, группы Басаева или Бакуева) действовали более-менее самостоятельно в нарезанных им секторах ответственности. В отличие от первой войны, боевики несколько дооборудовали местность, добавив даже импровизированные доты (бетонная плита над огневой точкой; приподнималась на домкрате, когда требовалось отражать атаку). На порядок активнее минировались улицы и дома. Заранее позаботились о корректировке миномётов, о жёсткой дисциплине в радиоэфире — короче говоря, в 1999 году боевики стали более организованной силой, чем в 1994-м.

С 24 декабря войска, штурмующие чеченскую столицу, вывели в отдельную группировку «Особый район г. Грозный» под командованием генерал-лейтенанта Владимира Булгакова. В Чечне он не был новым человеком. Булгаков много воевал в Ичкерии ещё в первую кампанию.

Операция считалась контртеррористической, а не военной, поэтому по первоначальным планам армейские подразделения окружали Грозный, а основные задачи в самом городе должны были выполнять части внутренних войск, ОМОН, СОБР — словом, формирования МВД. В первую очередь — «оперативные бригады» внутренних войск. Такие соединения имели сравнительно много «активных штыков» для действий в городе, однако им недоставало артиллерии и вообще тяжёлого оружия.

Численность войск, первоначально входивших в Грозный, составляла около 5,5 тысячи человек, включая около пятисот чеченцев-лоялистов (по афганской памяти их иногда неформально называли «Царандой», как союзных афганцев в 80-е). По сравнению с первой войной стала намного выше доля пехоты, к тому же сразу за штурмовыми отрядами должны были идти подразделения ОМОН и СОБР — брать под контроль территорию и пресекать столь любимую боевиками герилью в развалинах.

Бичом российских войск традиционно был некомплект воюющих в поле частей — и по людям, и по технике. «По номерам» в наступлении опять участвовало множество подразделений, но, как и в новогоднем Грозном 95-го, далеко не все части могли похвастаться хорошей комплектностью. Что до техники… «Что завелось, то в Чечню и поехало», — вспоминал солдат 245-го мотострелкового полка. Зато с боевой подготовкой дела стали обстоять несколько лучше. Сослуживец того же бойца утверждал, что боевой учёбой перед отправкой в Чечню солдаты занимались «целыми днями».

Казалось бы, опыт первой войны учли как следует. Однако первые бои декабря 1999 года внутри Грозного воскресили в памяти скверные образцы 1995 года.

Лиха беда: бои на окраинах

Двадцать шестого декабря в Грозный пошли первые отряды, в основном силы 21-й Софринской бригады МВД под командой полковника Фоменко. Первым делом решили занять Старые Промыслы — район, сильно выдающийся из Грозного на северо-запад. Авангарды натолкнулись на организованное сопротивление в кварталах и отступили.

То, что произошло дальше, выглядит откровенно странно.

О том, что в Старых Промыслах засел противник, было известно, но в ближайшие дни командование софринцев не приобрело о нем никакого нового знания. Поэтому, когда 27 декабря начались новые атаки, противника выявляли уже только после первых выстрелов. Артиллерия работала по площадям. До 29 декабря постепенно шла зачистка под ободряющие команды сверху, а 29 числа авангарды софринцев на улице 9-я Линия попали в засаду.

Позиции боевиков обнаружили только после того, как авангарды были отсечены огнём в застройке. Окружённые не подняли рук, но теперь они вели бой на 360 градусов с активным и упорным противником.

Ремейка истории с Майкопской бригадой всё же не вышло. Спасать авангарды софринцев отправились подготовленные заранее боевые группы с бронетехникой, артиллерией и, что немаловажно, дымами. Например, один из отрядов, блокированных в жилой зоне, вытащили, послав на помощь БМП с санитарами внутри, которые прикрывались дымзавесами и огнём танков. Несколько прояснить обстановку смогли, посадив к рации чеченца-лоялиста: перехват позволил дать более точные координаты для миномётчиков.

Итог боя софринцев, мягко говоря, не радовал. Засады на 29-е стоили им более 30 человек убитыми и пропавшими без вести. Причина банальна — несработавшая разведка. То, что атака Старых Промыслов велась вслепую — установленный факт. Однако позднее офицеры военной разведки выступили с просто-таки скандальным заявлением:

«Офицеры ГРУ, потратившие огромное количество времени и сил для сбора достоверной информации об обороне Грозного, чтобы минимизировать наши потери при штурме города, вполне естественно заинтересовались, почему софринцы сунулись между двух узлов обороны боевиков. Когда они прибыли на КП бригады и увидели рабочую карту командира, стало всё ясно. На карте синий цвет, обозначающий противника, отсутствовал начисто. Было всё, что положено: ближайшая задача бригады, дальнейшая задача, к какому времени каким рубежом требуется овладеть. Не было только противника! Одним словом, воевали, как и в первую кампанию, на авось. Все руководство боевыми действиями сводилось к тому, что танки и боевые машины долбили из всего, что есть. Работала огневая мощь, работал героизм подчинённых, не работала только голова командира».

Всё это производило удручающее впечатление. Однако на другом конце города бои приняли совсем другой оборот.

Пока софринцы воевали на северо-западе Грозного, на восточной окраине шли бои за пригород Старая Сунжа. В этом районе наступали батальоны 33-й и 101-й бригад внутренних войск под общей командой полковника Кукарина.

Кукарин вёл наступление более аккуратно. До штурма он детально расписал планы на разные случаи, отработал штурм с офицерами на макете района своих действий, нарезал сектора для огня миномётов. Вэвэшники оседлали угловые дома, обложились минами, наладили связь с миномётчиками и предоставили боевикам методично убиваться о свои позиции в контратаках.

В группировке Кукарина вообще любили разнообразный «креатив»: как-то раз боевиков постарались подловить, подстроив огневой налёт под график намазов, в другой раз имитировали пьяную атаку, болтая в эфире, что по случаю Нового года хмельные военнослужащие сейчас побегут на штурм, — вместо атаки устроили массированный обстрел выявленных позиций, на которых собрались «духи». Эффективность этого творчества неизвестна, но по крайней мере на востоке обошлись без тех ужасов, которые обрушились на Софринскую бригаду. А вот потери боевиков были серьёзными — в основном от огня тяжёлого оружия.

Интересно, что Кукарин, описывая эти события, упирал не на политико-моральное состояние и индивидуальные подвиги, а на организацию огня миномётов, военные хитрости и тому подобные материи. Хотя его подстёгивали сверху, полковник убедил штабы, что попытка кавалерийским наскоком вломиться в город двумя батальонами — не самая здравая идея, зато так он сможет нанести противнику тяжёлые потери при умеренных собственных.

Наконец, на севере наступала слабая группировка внутренних войск. Она достаточно быстро упёрлась в промзону, где и вела тяжёлые позиционные бои. Бригады ВВ на этом направлении страдали от некомплекта («взводы» по 10-15 человек и «роты» по 30-50 были нормальным явлением), к тому же многие части беспрерывно воевали ещё с летних боёв в Дагестане, и люди были физически и психически изнурены. Продвижение шло медленно.

(Фото: Юрий Козырев)

Боевики незадолго до Нового года устроили даже химическую атаку — 29 декабря взорвали ёмкость с неким газом (военные предположили, что это был хлор или аммиак), но в итоге ветер потащил все химикалии на город. На этом химическая война в Чечне закончилась.

Между тем, в начале января произошли события, приостановившие штурм Грозного.

Укол в бок: «контрнаступление Хаттаба»

В январе нового 2000 года штурм Грозного был неожиданно прерван серией жестоких боёв за его пределами.

Военные усиленно готовились к штурму Грозного, и основная масса боевых частей была сосредоточена у города. Тыл оказался ослаблен. Хотя города западнее и восточнее Грозного были заняты гарнизонами, контроль территории оставался довольно формальным. Гарнизоны только-только обустроились, агентуры на месте толком не существовало, солдаты плохо знали местность и занятые города.

На дорогах скопилась масса тыловых колонн, в которых было много людей, но мало тех, кто умел как следует вести бой.

У боевиков снаружи Грозного действовало несколько крупных отрядов. Наиболее мощной и известной была группировка Хаттаба. Этот саудовец, как ни крути, умел мыслить хотя бы на недальнюю перспективу и в межвоенный период развернул в Чечне сеть лагерей боевой подготовки. Суперменов там, конечно, не производили, но в целом уровень военных навыков хаттабовского курсанта был неплохим. Теперь Хаттабу предстояло повести их в бой.

Кроме Хаттаба на востоке Чечни действовали ещё отряды работорговцев братьев Ахмадовых и Асланбека Арсаева. Западнее Грозного к диверсиям готовился отряд Арби Бараева.

Именно Бараев сделал первый ход, устроив серию засад на дорогах. Боевикам удалось на какое-то время занять Алхан-Юрт, убить людей, сжечь технику. Сказалась слабая защита колонн — добычей бараевцев стали главным образом «уралы»: тяжёлого оружия и бронетехники, которые всегда давали преимущество российским войскам, у тыловиков было очень мало.

Однако это оказалось лишь разминкой перед настоящим боем. Седьмого января, под первые снегопады, начались бои южнее и восточнее Грозного.

Первое столкновение вышло почти случайно. Отряд Ахмадовых заплутал и вышел на трубный завод у села Герменчук. Сведения о боевиках дошли до военных, но, как часто бывает, в неполной и искажённой версии, так что к Герменчуку отправился слишком слабый для такой операции отряд милиции и мотострелков на БМП. Весь день шёл кровавый бой у Трубного, который не увенчался никаким решительным результатом, кроме убитых и раненых. А девятого числа начались главные события — Хаттаб атаковал Аргун.

Хаттаб

В сам город боевики заранее просочились под видом гражданских и беженцев. Блокпосты они обошли. Вокруг города им не потребовалось и этого. В засадах на дорогах вокруг Аргуна запылали «уралы» и бронетранспортеры. В Аргуне штурмовали комендатуру, вокзал и РОВД. Небольшие группы, застигнутые на дорогах, несли тяжёлые потери — или даже погибали целиком. Однако постоянные гарнизоны и блокпосты «духи» размолотить не смогли.

Впрочем, даже в таком виде бой 9 января получился очень кровавым. Потери боевиков традиционно неизвестны, но ничто не говорит о том, что они оказались тяжёлыми.

Что особенно обидно, всего за несколько дней до этой трагедии вышел приказ об усилении защиты тыловых колонн. Однако то ли его не довели до исполнителей, то ли те его просто не выполнили — факт тот, что растянувшиеся по дорогам «ленточки» имели очень слабое сопровождение, а то и вовсе были без него.

Однако эти бои неожиданно завершились страшным ударом уже по самим боевикам. Кроме Аргуна был атакован небольшой город Шали. Географически он находится строго на юг от Аргуна и на юго-восток от Грозного. Заняли его в декабре 1999 года, и тогда боевики не ушли, а растворились среди жителей. Во время «контрудара Хаттаба» они повылезали отовсюду, соединились с пришедшим отрядом Арсаева и выкатили «ментам» ультиматум, требуя сдаться.

Однако комендант города генерал Беспалов не стал разрывать эфир просьбами о помощи, а запросил связь с артиллерией. Боевики затеяли митинг с раздачей оружия на площади неподалёку от комендатуры. На неё Беспалов бестрепетно навёл ракету «Точка-У».

Это был острый момент — если бы ракетчики промахнулись, легко мог получиться «огонь на себя».

Но «артоводы» заверили, что влепят куда положено. За 15 минут до появления Беспалов велел своим людям спуститься пониже, а в 16:00 на площади, где собралась толпа боевиков, разыгралась сцена «те же и ракета». Площадь стала логовищем огня: сколько точно «духов» убило, неизвестно, но есть цифра, основанная на подсчёте тел, — 82. Сам Арсаев был ранен.

Шалинская «Точка» сильно смазала успех боевиков под Аргуном — единственная ракета за четверть часа отправила в нокаут крупный отряд. Да и в целом результаты «контрудара Хаттаба» выглядят спорно. Да, боевики добились внушительного тактического успеха, но в целом речь шла лишь о короткой приостановке операции в Грозном. После этого российские вооружённые силы смогли сосредоточиться на генеральном штурме чеченской столицы.

Железом и кровью: общий штурм

Сражающиеся в Грозном получили некоторую передышку. Её использовали для приготовлений к рывку в центр города. Для наступления сформировали шесть штурмовых отрядов, которые поддерживались миномётами и броней. Намного активнее, чем в первую войну использовали дымы, взрывчатку и инженерную технику. Бронетехнику старались использовать не отдельно от пехоты, а вместе с ней. Наконец, общее наступление должна была предварять полноценная артподготовка.

Семнадцатого января начался общий штурм. Видевшие это описывали нечто потрясающее в духе Первой мировой — артподготовка была очень мощной. Однако все огневые точки артиллерия, конечно, подавить не могла. В глубине города войска быстро начали нести потери.

Проблемы с выучкой по-прежнему давали о себе знать. Иногда это приводило к каким-то трагикомическим историям. Например, в один прекрасный момент разведка вызвала артобстрел на группу боевиков. Пока пушкари обрабатывали запрос, прошло более 20 минут, «моджахеды» переместились на новую позицию… и попали точно под удар удачно промазавшей по старым координатам артиллерии. Гораздо менее весело было, когда артиллеристы по ошибке накрывали своих.

Странно, но штурм очень скупо поддерживался авиацией: иногда военные вообще жаловались на «чистое небо» и полное отсутствие поддержки с воздуха.

В первый день наступающие получили неожиданную пощёчину. Погиб один из командующих операцией — генерал-майор Малофеев. Он находился в западной части Грозного. Когда один из штурмовых отрядов завяз, Малофеев лично возглавил атакующую роту. Почему он так поступил, сказать трудно. Позднее рассказывали о разговоре с командованием на повышенных тонах, после чего генерал, видимо, и решил командовать атакой лично. В здании, куда он проник со своими людьми, авангард отрезали огнём, Малофеев был убит пулей в голову, с ним погиб связист. Тела нашли лишь несколько дней спустя — погибших завалило обломками, вокруг кипел бой, причём боевики успели объявить о пленении генерала. Позднее солдат, шедших с ним, упрекали в трусости, но это сомнительное обвинение. Отряд, во главе которого был Малофеев, попал в огневой мешок, и лишь по везению вместе с ним не погибло множество других людей.

Несмотря на такие обидные и трагичные эпизоды, штурм шёл по принципу «у нас есть гаубица, а у вас нет». Армия, оснащённая танками и артиллерией и имеющая условно-бесконечные боеприпасы, попросту перемалывала противника.

Наиболее тяжело шёл штурм площади Минутка на востоке Грозного. Для помощи туда перебросили 245-й мотострелковый полк (около 400 штыков в двух батальонах). Этот полк несколько раз попадал в жуткие истории в первую войну, и здесь он также серьёзно пострадал, потеряв 19 человек погибшими буквально за одну ночь. Однако с востока к Минутке двигался поток армейских и «вэвэшных» батальонов.

Хотя боевики действовали изобретательно и упорно, противодействовать было нечем. Началась даже стихийная сдача в плен одиночек и небольших групп. Понятно, что костяк отрядов Басаева или Исрапилова в плен бы не пошёл. Но самые молодые и наименее озабоченные проблемами джихада боевики голосовали ногами. Часто они даже не считали себя боевиками.

Разрушенные дома на площади Минутка

Например, 22 января при попытке выбраться из Грозного был задержан один такой деятель, с которым удалось пообщаться журналистам. Прессе он заявил, что у площади Минутка он просто жил по причине нехватки работы в родном селе, в боевых действиях не участвовал и только дежурил по ночам, для чего ему выдавали автомат, а обещанных за это денег так и не заплатили, поэтому боевиком он считаться не может. Как бы то ни было, ряды воюющих этот пацифист покинул, и дальше его судьбой занимались следствие и суд.

Площадь Минутка стала зоной наиболее свирепых боевых действий. Однако удары с разных направлений выматывали боевиков, вынужденных затыкать дыры то тут, то там. Резервов инсургенты имели мало, а на Грозный сыпался град артиллерийских снарядов, которые постоянно находили новые жертвы. В ночь на 25 января наступавшие с севера отряды форсировали Сунжу в районе улиц Тургенева и Дарвина. Там они укрепились в крупных зданиях двух школ, стоявших вплотную.

Буквально на следующую ночь последовала отчаянная контратака басаевцев. На ход боя радикально повлиял всего один человек — пулемётчик Раис Мустафин. Этот парень перед боем нагрузился как мул — он имел при себе две тысячи (!) патронов к ПКМ и за время боя высадил почти всё.

Оставшись один, он чуть не попал в плен, но удачно метнул гранату в толпу «духов», обсуждавших, что с ним делать, и по вентиляционной трубе выполз к своим.

Пока шёл этот бой, к школам пробилось подкрепление, так что боевикам пришлось отступать через частный сектор под огнём АГС‑17.

К концу января лидеры боевиков поняли, что нужно что-то решать. Кольцо сжималось, число раненых росло, дополнительные боеприпасы в окружении тоже, разумеется, не появлялись. У русских имелись свои проблемы. У многих срочников уже подошло к концу время службы. Никому, само собой, не хотелось рисковать гибелью в момент, когда уже пора ехать домой, — только из-за того, что военная бюрократия медленно работает, а командирам не хочется отпускать солдат с боевым опытом. Однако если российские части были просто измотаны, то перед боевиками маячила зримая катастрофа. Тридцать первого января штурмовые группы ворвались на злополучную Минутку, а буквально через считанные часы события просто помчались галопом.

Уносите ноги: прорыв из Грозного

Оцепление вокруг Грозного было довольно жидким. По недоброй традиции, людей недоставало, так что опорные пункты, разбросанные по периметру Грозного, только кое-как перекрывали огнём промежутки между позициями. Приборов ночного видения тоже было мало, да и осветительных боеприпасов не залежи.

Небольшие отряды боевиков переходили туда-сюда относительно успешно. Правда, теперь предстояло устроить прорыв толпы из тысяч людей.

Местом выхода избрали район посёлка Кирова. У этого пригорода оцепление было наименее плотным. Между двумя опорниками мотострелков оставался зазор в полтора километра.

Впоследствии много говорилось, что боевиков сознательно выманили в поле. В классических мемуарах генерала Г. Трошева «Моя война», к примеру, написано следующее:

«В рамках этого плана в эфир была запущена дезинформация: с помощью ложного радиообмена бандитам навязывалась мысль, что в кольце окружения есть бреши, где можно пройти. На стыках между полками боевая активность сводилась до минимума. Заработала и агентурная разведка, „подсказывая“ полевым командирам пути выхода из кольца. Параллельно с этими мероприятиями в нескольких направлениях мы готовили своеобразные „коридоры“ для противника».

Геннадий Николаевич сделал очень многое для разгрома боевиков во вторую войну, однако здесь с ним невозможно согласиться. Разговоры о спланированном выманивании боевиков на мины выглядят, откровенно говоря, попыткой выдать действительное за желаемое. Если бы операция «Охота на волков», о которой столько говорили впоследствии, действительно планировалась, из Грозного ушли бы разве что единичные «вахи», а не крупные отряды во главе со своими вождями. В реальности произошло следующее.

Наиболее очевидным маршрутом прорыва боевиков был юго-западный, на Алхан-Калу. Это посёлок на юго-запад от Грозного, откуда можно довольно быстро и спокойно уйти в горы. Днём между опорными пунктами было, конечно, не пройти, но ночь давала все основания надеяться на успешный прорыв.

Тем временем русские озаботились прикрытием пустого пространства между полками. Берега Сунжи уставили минами, частично поставив их в русло.

В ночь на 1 февраля из Грозного в стык между полками потянулась колонна. Первые подрывы на минах на опорных пунктах просто не услышали — далеко, к тому же их скрадывали звуки недалёкого боя. Однако вскоре наблюдатели заметили толпу, идущую полями. После этого по боевикам стало стрелять всё, что стреляло. Началась паника. На мины сначала послали пленных, которых боевики вели с собой, но в итоге минные поля просто преодолели людской волной. Кто-то пытался перебраться через Сунжу, но в холодной воде снова начались подрывы на минах. Среди подорвавшихся на берегу оказался Шамиль Басаев. Его вынесли, но многим так не повезло.

В Алхан-Кале не оказалось транспорта. Преследование велось не столь энергично, как следовало, так что многие боевики всё же сумели уйти оттуда через несколько часов. Всё это время в местной больнице отпиливали ноги тем, кого искалечило на минах. Среди прочих конечности лишился Шамиль Басаев. Слишком тяжело раненые и те, кто уже не мог идти от усталости, были убиты или взяты в плен в ближайшие дни. Считается, что в Алхан-Кале попало в плен до трёхсот боевиков, — видимо, это самое массовое пленение чеченских войн.

К сожалению, российские военные, похоже, сами оказались ошарашены неожиданным бегством противника и истребить террористов, отступавших к горам, так и не смогли.

Преследование и обстрелы всё-таки велись практически до самых гор — судя по найденному позднее на трупе боевика дневнику, обстрелы и бои с тяжёлыми потерями у «повстанцев» шли всё время, пока разбитые «вахи» отходили к горам. Да и сам мемуарист погиб, не дойдя до спасительных гор совсем немного. Но кончилось тем, что крупные колонны боевиков смогли оторваться от преследования. Прихлопнуть их основные силы не удалось.

Однако даже то, что произошло в реальности, было огромным и неожиданным успехом. Штурм Грозного в 1994-95 годах стал самым кровавым для российской армии. Нынешнее сражение оказалось крупнейшим кровопусканием для боевиков. Точные потери «вахов» неизвестны.

Владимир Шаманов широким жестом объявил об уничтожении сразу трёх тысяч инсургентов. Это кажется чрезмерным оптимизмом: более скромные оценки дают около полутора тысяч погибших боевиков — и, если учитывать потери «духов» в боях на подступах к Грозному и во время преследования, это уже не выглядит натяжкой. Ещё несколько сот абреков попало в плен.

Имена и фамилии большинства убитых в этом бою полевых командиров мало о чём могут рассказать. Однако среди покойников хватало первостатейных негодяев. К примеру, на минном поле подорвался Хункарпаша Исрапилов, один из самых ценных подчинённых Басаева. Он успел поучаствовать сразу в обоих крупнейших терактах первой войны — в налёте на Будённовск он был одним из подручных, а в нападении на Кизляр и Первомайское его роль была ничуть не меньшей, чем у Салмана Радуева.

Там же погиб ещё один «герой» Будённовска — формальный командующий обороной Грозного Асланбек Исмаилов. Также среди убитых оказался Умар Эдилсултанов, организатор убийства под видеокамеру нескольких пленных солдат в дагестанском Тухчаре в 1999 году, лично резавший глотки.

Короче говоря, несмотря на отсутствие «медийных» персон, список упокоенных на окраине Грозного полевых командиров оказался впечатляющим.

Российские потери также были весьма тяжёлыми. Поимённый список погибших содержит 269 фамилий, включая убитых во время контрудара Хаттаба в начале января. Существуют и более высокие оценки, но они отличаются не в разы. Не все эти жертвы были оправданными, но это, конечно, и близко не уровень 1995 года.

(Фото: Юрий Козырев)

Грозный превратился в полупустую груду развалин. Город пришлось восстанавливать практически с нуля.

Потерпи немного, отдохнём и мы…

Взятие Грозного в 2000 году прошло вовсе не гладко. Как первая война не была лишена успехов и не состояла только из расстрелов колонн боевиками, так и вторая не стала односторонним избиением «ваххабистов». Чеченские боевики действовали изобретательно, решительно и жестоко, русские обильно оплачивали кровью ошибки, нехватку выучки и снаряжения.

Неверно думать, будто все проблемы первой войны исправили за три года.

Однако итог этих боёв выглядел иначе, чем в первую войну. Запас прочности отрядов боевиков не был огромным, и потеря сразу нескольких тысяч человек убитыми, ранеными и пленными оказалась тяжким ударом. Даже исключительно благожелательные к «сопротивлению» западные журналисты описывали происходящее броскими фразами в духе «Разбитая повстанческая армия бежит из поверженного Грозного». Результат был слишком наглядным для сомнений в том, кто на сей раз вышел победителем. Кому-то даже казалось, что война заканчивается и загнанные в горы боевики будут быстро разбиты.

В действительности ничего ещё не закончилось. Спустя некоторое время военным, включая победителей в Грозном, предстояло напряжённое и кровавое сражение в Аргунском ущелье, а позднее — долгая, изматывающая партизанско-террористическая война. Однако обстановка принципиально изменилась. После сражений в Грозном и вокруг реки Аргун боевики уже не могли вести «регулярную» войну, контролировать территорию и население. Битва за Грозный не была ни концом Чеченской войны, ни даже началом конца.

Но это был конец начала.

источник: https://warhead.su/2020/02/02/blazhen-kto-vozdast-tebe-shturm-groznogo-19992000-goda